Юрий Казаков. Критика. Анализ рассказа «Адам и Ева» Ю. Казакова
Опубликовано: 19.06.2017
Михайлова Л.
Личность неосуществима вне общественных связей. С нарушения этих связей начинается распад нравственный и интеллектуальный. На эту мысль наводит рассказ Юрия Казакова «Адам и Ева».
Герой рассказа молодой художник Агеев мрачен и одинок. Он талантлив, но не понят критиками («кричат о современности, а современность понимают гнусно»), публикой (на выставке никто ничего не понимает... ребята с бородками, в джинсах, посоловели, кругами ходят), девушкой, которая его любит. Вика не просто привлекательное юное создание, она «Ева» — философское обобщение, символ женщины, всепонимающей и покорной. Но, вопреки первоначальному представлению о ней Агеева, Вика не во всем одобряет его, и эта самостоятельность раздражает Агеева.
Рассказы, Юрий Казаков радиоспектакль онлайн
Нет признания, нет одобрения творчеству, нет сочувствия образу мыслей, поступкам. Человек озлоблен до предела. И не просто «по злобе» ругает критиков и конъюнктурщиков, а пытается как-то сформулировать собственную программу. «Об одном человеке они (критики. — Л. М.) не думают, им подавай миллионы». Говоря о своем понимании общества и личности, Агеев утверждает: «Если каждый хорош, то общество хорошо». Кто же хорош, по мнению Агеева? В том восхищенном описании биологического человека, которое заключаю в эпизоде встречи с пьяненьким рыбаком, как ни странно, есть многое от просвещенно снисходительного любования грубоватым гедонизмом, «естественной» животностью или животной естественностью «простого» человека — художник прошлого сказал бы «из низов», а нынешний Агеев говорит: «от массы».
«Грубая плоть», что бы там ни говорили критики, — вот что сближает и роднит людей, хочет сказать Агеев. И — все! И во веки веков аминь! Любому «сто очков вперед дам», рассуждает он относительно «этой самой массы», которая вот сейчас на палубе парохода, среди мешков и корзин, толкует «о новых постановлениях». Однако он отмечает эту картину как характерную деталь пароходного быта, не вникая и не вслушиваясь в смысл того, что говорится. Физически Агеев с этими людьми, а внутренне отгорожен от них и, несмотря на современную фразеологию, находится в зависимости от стародавнего сюжета «художник и толпа», в общем, в той же трактовке: снедаемый «цивилизацией» служитель муз жаждет приникнуть к живительному роднику незамысловатой, не замутненной интеллектом жизни. И Вика — «студенточка, зачеты, диамат, практика» — только помеха Агееву в его планах «опрощения».
